ВОЗРАСТ «БУРИ И НАТИСКА»
Существует ли проблема воцерковления детей верующих родителей? Почему подростки перестают ходить в храм и можно ли избежать этого? Как родителям построить диалог с собственным ребенком и чем им может помочь священник и прихожане? Ответы на эти вопросы искали участники круглого стола, прошедшего под эгидой журнала «Вода живая» в Просветительском центре при Феодоровском соборе.
«Переходный возраст»: куда пойти?
Иерей Димитрий Симонов,
клирик храма Богоявления на Гутуевском острове:
Человеку свойственно действовать, опираясь на собственный опыт. Большинство из нас, современных родителей, делает колоссальную ошибку: мы воспитываем детей по тем схемам, которые в свое время привели нас в Церковь. Но ведь многие пришли к вере уже в зрелом возрасте, подчас через какие-то жизненные проблемы. И это невозможно проецировать на подростков. Тем не менее, некоторые родители и священники требуют от детей той же аскезы, которую сами с неофитским восторгом несли в достаточно зрелом возрасте. Ребенок, в случаях такого навязывания непонятной для него аскезы, может подумать, что в его жизни столько запретов и все так плохо из-за того, что его родители любят Бога.
Я сам крестился в 16 лет, стал ходить на все службы, и с одноклассниками сосуществовал, не принимая участия в массовых вечеринках, хотя мы продолжали уважать друг друга. Мне было достаточно того мира, в который я погрузился. Но когда я сейчас смотрю на детей и подростков, то задаюсь вопросом: как найти ту золотую середину, чтобы, не перегибая палку, можно было бы заставить ребенка ходить на службу и, наоборот, не пойти на вечеринку?
Иерей Антоний Прилипко,
руководитель Свято-Владимирской школы при Воскресенском Новодевичьем монастыре:
Существует ли проблема ухода подростков от Церкви? Можно поставить вопрос по-другому: при наличии подростков в храме или в воскресной школе — есть ли они в Церкви или они еще в ней только потенциально? А когда они улетучиваются из школы или прихода — решающий ли это шаг, отказ от Церкви или для них ничего качественно не изменилось? Но все-таки эта проблема есть. Жаль замечать, как на приходе лица подростков постепенно исчезают. Хотя некоторые из них возвращаются. Как это происходит — для меня мистика. Возвращаются порой те, от которых меньше всего этого ожидаешь, а исчезают иногда самые благочестивые. Можно придумать какие-то способы привлечения ребят в Церковь, но останется главный вопрос: станут ли они в конечном итоге по-настоящему верующими людьми?
Мария Викторовна Руднева,
декан факультета психологии и философии человека Российской Христианской гуманитарной академии:
В психологии есть известное определение переходного возраста как возраста «бури и натиска». Это возраст самоосмысления, самоосознания, понимания «какой я человек?», понимания того, если в моем представлении о себе понятие «я — верующий».
Это очень сложный возраст, когда человек испытывает сразу несколько кризисов. В цивилизованном обществе статус ребенка и статус взрослого сильно отличаются. Перейти из статуса ребенка в статус взрослого тем сложнее, чем более общество цивилизованно. Поэтому в подростковом возрасте есть парадоксальные вещи. Есть подростки, которые были в храме и уходят из храма, и есть подростки, которые никогда не были в храме и приходят в храм, отвечая себе на вопрос «какой я», «какое окружение для себя я хочу», «какая личность для меня более важна». Например, если подросток встречает яркую личность в священнике, то с большой вероятностью не уйдет из храма, останется рядом с этим священником, потому что им интересно разговаривать с ним, хочется быть рядом с таким человеком. К сожалению, в церковной жизни часто бывает, что подросток, имея только опыт родительской веры, забыв о своих детских переживаниях или не имея их, обижаясь на взрослых или даже на Бога, переживая какую-либо травму, уходит из храма. Для меня это проблема диалога между взрослым и подростком, который уже не ребенок, но которого мы еще не готовы считать взрослым. Как его построить? В большей степени это ответственность взрослого человека. Из моего личного опыта я могу сказать, что мои четверо детей, потеряв отца, остались в Церкви, но дети моей подруги не смогли пережить развод родителей и ушли из храма, обидевшись на Бога.
Евгений Юрьевич Гуреев,
руководитель детского православного лагеря «Русская земля», заместитель председателя общества русского кулачного боя:
Если в нашем обществе всего 3% являются православными христианами, то в детском обществе эту цифру нужно разделить на десять. Я как практик часто вижу такую картину: лет до 10-11 ребенок с удовольствием ходит с родителями в церковь, а потом ему становится скучно, вставать рано неохота, и вообще вся эта процедура кажется бессмысленной. Почему это происходит? Думаю, очень большое влияние на подростка имеет телевидение. Вторая сфера влияния — интернет. Третья причина кроется в том, что та референтная группа, которая значима для подростка (школьный класс или спортивная секция, например), противостоит основным церковным ценностям.
Вера Агеева,
инструктор организации российских юных разведчиков:
Существует проблема «подросток и любая система, с которой он сталкивается — семья, школа, Церковь». Для подростка любая система подразумевает ограничение его свободы, поэтому он воспринимает ее агрессивно. Здесь важна роль как родителей, так и священника, который должен быть и лидером, и другом. Также важно и окружение подростка, поскольку в этом возрасте ему иногда хочется делать все наперекор авторитетам. Поэтому нужно создавать в лоне Церкви православные организации, которые могли бы давать подростку соответствующее окружение, чтобы он видел, что православие — это не только то, что ему сверху дается родителями, взрослыми, священниками, но и то, что является естественным образом жизни его сверстников. Таким организациям нужна помощь и со стороны Церкви, и со стороны родителей.
Алексей Шестаков,
руководитель православного молодежного центра в г.Нижний Новгород:
Кто из нас может сказать, что знает современного подростка? Как мы разговариваем с ними: на равных или с патерналистской позиции — сейчас я научу тебя жизни? Я стараюсь проповедовать среди подростков и в школе, и на улице. Конечно, вопросов у меня возникает больше, чем ответов. Подросток ценит честного, умного человека, который готов признаться в том, что чего-то не знает. В разговоре с подростком необходимо выйти на определенный уровень сердечности, сохраняя при этом собственную идентичность, в том числе и христианскую, но ни в коем случае не занимать позицию — сейчас я в два счета научу тебя, как жить и верить. При этом надо задаваться вопросом: какую веру мы им передаем? Имеем ли мы сами реальный опыт встречи с Христом, о чем мы можем рассказать горячо, ярко и современно? Имеет ли наша проповедь, наше понимание Православия и церковности, нравственного и святоотеческого наследия практическую ценность для подростка?
Церковь для подростков: что делать?
Иерей Димитрий Симонов:
Из своего подросткового опыта я помню, что мне необходимо было общение с единоверцами. Мне повезло с классным руководителем — мы с ним вместе даже ходили в воскресную школу для взрослых. Это был ценный опыт, но мне хотелось молодежной среды, и я ее нашел сначала в клубе «Чайка», а затем в своей молодежной общине, где стал алтарником. Поэтому став священником, я на своем приходе создал подобную молодежную общину.
Иерей Антоний Прилипко:
Наша школа вдохновлялась во многом идеями протоиерея Бориса Нечипорова, который занимался миссией среди дворовых подростков в г.Конаково. Он считал, что мы должны дать молодежи некое занятие, которым они могут похвастаться среди нецерковных сверстников, но проходящее на нашей территории. Тогда некоторая церковность, заложенная руководителем-христианином, будет в них сама собой впитываться. Даже если они уйдут потом, то смогут вспомнить, что среди церковных людей им было когда-то хорошо и интересно. Это сможет стать стимулом для возвращения. Но, как правило, сегодняшние воскресные школы обслуживают нужды прихода и не являются миссионерскими.
Сейчас, когда существует целая подростковая культура, Церковь мало что может найти в богослужении, храме, уставе, что не надо было бы приспосабливать, объяснять или комментировать для детей этого возраста. Поэтому надо стараться делать Церковь интересной для подростков самыми разными способами. Всем уже понятно, что нужно создавать интересное околоцерковное общение, совместный досуг, ценный для подростков и в христианской среде. Можно, например, поехать на Валаам в Воскресенский скит, где в нижнем храме ап.Андрея Первозванного каждый может подойти к невысокому иконостасу вплотную, диктовать священнику имена и видеть, как он совершает проскомидию. Можно организовать из подростков хор, который покажет пример того, как нужно вникать в смысл песнопений, когда поешь. Можно дать возможность подросткам участвовать в богослужении или создать школу звонарей или иконописцев.
Мария Викторовна Руднева:
В детьми этого пресловутого «переходного возраста» очень важно соблюдать три вещи: быть честным с самим собой и с подростком; самому вести ту жизнь, которую ты требуешь от ребенка; формировать адекватное сообщество сверстников, где они могут найти поддержку друг другу. А еще родители должны быть внимательны к подростку, стараться его услышать и понять. Потому что мы вроде бы говорим о любви, а с другой — о принуждении. К сожалению, многие из тех, кто пришел в храм взрослым, не очень умеют любить по-настоящему. У нас слово «любить» и дело любви — очень разные вещи. Может быть, именно в этом основная проблема взаимоотношений Церкви и подростков.
Вера Агеева:
Я была подростком в Церкви и помню, что мне не хотелось, чтобы меня заставляли, чтобы православный образ жизни мне навязывали, чтобы отчитывали, если что-то сделала не так. Подростка нельзя принуждать. В первую очередь должно быть доверие между родителями и детьми. Если тебя заставляют что-то делать, ничего не объясняя, с морализаторством и порицаниями, то это может вызвать только отторжение. Другое дело, когда в доброжелательной атмосфере, объясняя необходимость того или иного действия, подростка просят о чем-то. А еще лучше — показывают своим примером. Это формирует хорошее представление не только о самих родителях, но и о Церкви.
Я пришла в Церковь из семьи неверующих, и участие в скаутском движении помогло мне обрести веру. Логика скаутского движения состоит в том, чтобы предоставить подросткам некоторую автономию — предоставить возможность общаться в своей среде под надзором старших. В наших летних лагерях подростки под руководством лидера лет пятнадцати сами организуют свою жизнь, участвуя в общих мероприятиях. Для них авторитетом является этот подросток, а не двадцатилетний вожатый. Равный учит равного, ровесник — ровесника. При этом мы много работаем с этими пятнадцатилетними лидерами, включая совместное участие в литургии, общение со священниками, обсуждение церковных вопросов. Это помогает им быть на высоте в своих группах как в техническом плане — туристской и медицинской практики, так и в духовном.
Я считаю, что необходимо на каждом приходе создать несколько молодежных организаций, чтобы был выбор. Это может быть скаутская организация, дискуссионный клуб, воскресная школа. Важно многообразие и по форме, и по содержанию.
Евгений Юрьевич Гуреев:
Надо дать понять подросткам, что вера наша — живая, что это не схоластика. Подросток должен понимать, зачем он стоит на службе в храме, что выходя из храма, он остается православным, что птицы утром рано поют потому, что славят Господа, что все, что его окружает — это наша православная вера, наша русская традиция.
Я считаю, что отец в первую очередь несет ответственность перед Богом за своих детей. Ничего не получится, если нет любви в семье. Без обращения к Богу тоже ничего не выйдет. Когда Господь помогает, то все получается. Если есть эти два фактора, то все остальное — дело техники. Заставлять и наказывать ребенка нужно, но с любовью, пониманием и ответственностью. Ребенок это чувствует и реагирует адекватно.
Уже шесть лет мы организуем летом православный фольклорный воинский лагерь. Сейчас мы отказались от опыта добровольного посещения храма в рамках нашего лагеря. Это «условие игры», мы заранее предупреждаем детей и их родителей о том, что на литургию у нас должны ходить все. Мы призываем делать усилие над собой.
Я считаю, что нужна централизованная церковная программа по работе с подростками. Церковь должна взять на себя инициативу для того, чтобы те редкие, к сожалению, люди, которые готовы работать с подростками, могли осуществлять свои идеи. Пока что все держится на голом энтузиазме таких людей или одного приходского священника.
Иерей Димитрий Симонов:
Воскресные школы, которые мы упомянули здесь несколько раз, скорее, в негативном ключе, имеют на самом деле большой потенциал. Воскресная школа может и должна стать не местом, где «зудят» о законе Божием, а где детей катехизируют так же серьезно, как делают это для взрослых, но на их уровне: актуально, живо и искренне. Воскресная школа должна оставаться школой только по названию. Это должно быть место общения, место собрания самой молодой части общины. И тогда у воскресной школы будут большие перспективы.
Подготовила Ольга Сергеева
«Вода живая. Санкт-Петербургский церковный вестник» № 6, 2010 год